«Боже, как грустна наша Россия!» - воскликнул А.С. Пушкин, когда Н.В. Гоголь прочитал ему первые главы «Мёртвых душ». И вслед за поэтом захотелось и мне воскликнуть так же после прочтения повести А.Иванова «Географ глобус пропил».
Тоска и неприкаянность, бессмысленность и безнадёга – круг жизни молодого учителя географии Виктора Сергеевича Служкина. Да, собственно, и не учитель он вовсе, даже не географ, закончил биофак университета, но волею судьбы занесло его в близлежащую школу, где «сеять разумное, доброе, вечное» у него плохо получается. «Раздолбай я клёвый, а учитель из меня – как из колбасы телескоп, - опять разливая вино, честно сообщил Служкин». Уточню, что разливает вино он своим ученикам в подъезде.
А что у него получается хорошо? Кажется, что ничего. Он запутался в отношениях с женщинами, с друзьями, с учениками. «Вроде и люблю её, а к ней не тянет. Тянет к другой девице, училке из моей школы, а жить всё равно хотел бы с Надей. И живу с Надей, а ближе тебя нет никого…Никакой точки опоры в жизни, болтаюсь туда-сюда… Мечусь в заколдованном круге, а порвать его нечем».
Он словно заблудился в трёх соснах – кажется, рядом выход, и можно что-то изменить, стоит только захотеть, но что и как? Он не знает. А кто знает? И вспомнились тут вечные вопросы нашей великой литературы: кто виноват? Что делать? И вспомнились герои и типы нашей великой литературы. Маленький человек, например. Тоскующий, загнанный, забитый и униженный, не замечаемый почти никем. Чем Служкин не Башмачкин? Недаром, по-моему, у него и фамилия такая… маленькая. Чем лучше его ученики, которых он не может заставить себя слушать, чиновников, сыпавших бумажки на голову Акакию Акакиевичу? Конечно, он уже не произносит робко: «Зачем вы меня обижаете?», он деятельностно наводит порядок: звезданёт кого-то, кому-то даст пинка, кому-то поставит не глядя двойку. Ученики при этом в долгу не остаются.
И лишние люди тоже вспомнились. Бесцельное, потому бессмысленное существование не просто хороших, но иногда лучших людей. Какая цель у Вити Служкина? Он сам не знает. Подобно известным героям, он уже устал от жизни, от её однообразия и тоски. И кажется, так же «им овладело беспокойство, охота к перемене мест» - он ведёт некоторых из «зондеркоманды», из «красной профессуры» в поход. И кажется, вот он – выход из замкнутого круга, только в походе Географ преображается, в своих любимых местах, когда он любуется рекой, по которой они плывут на плоту-катамаране, когда в нём просыпается настоящий поэт. Он, кстати, действительно пишет стихи, часто ехидные и ёрнические, но совсем другие он будет читать девочке Маше далеко-далеко от школы. И здесь, в рассказе о походе, часто меняется сам стиль повествования, пейзажные зарисовки выглядят как чудные стихотворения в прозе. Очаровательно, например, описание каши (той самой, банальной и прозаичной): «Быстро закипел чай и оживилась каша. Она родилась из горсти сухой гречки, как Афродита из пены. Под крышкой котла она возилась, устраиваясь поудобнее, и всё охала, жаловалась, что-то бурчала себе под нос – она была женщина нервная и впечатлительная».
Заметим, что именно в главах о походе автор передаёт слово самому герою, мы теперь слышим его самого. Мы приблизимся к нему настолько, что узнаем, кажется, о нём всё, он ничего не скрывает от себя и от нас, читателей. Но какая же это грустная правда! «Я уже скоро лысым стану, можно и бабки подбивать. И вот я стою под этими созвездиями, с пустыми руками, с дырявыми карманами. Ни истины, ни подвига, ни женщины, ни друга, ни гроша. Ни стыда, ни совести. Ну как же можно так жить? Неудачник… не дай бог мне никому не быть залогом его счастья. Дай бог мне никого не иметь залогом своего счастья. И ещё, дай бог мне любить людей и быть любимым ими. Иного примирения на Земле я не вижу».
И вспомнился тут Печорин и история с княжной Мери. Чем не история с милой и влюблённой девочкой Машей? Страницы, когда сам Служкин говорит о Маше – на мой взгляд, одни из лучших, написанных писателями о любви, трогательные, пронзительные и в то же время пронизанные страстью.
Бедный-бедный Витя Служкин… Маленький? Лишний?
«Боже, как грустна наша Россия», если в ней ничего не меняется.
